Итак, ровно год назад в первых числах февраля безо всякого предупреждения и на удивление буднично случилось то самое открытие, о котором до этого было лишь множество наивных фантазий и безнадежных мечтаний. Пробуждение, освобождение, осознание природы вещей — называйте как хотите.
Поначалу не вполне понятно было, что вообще происходит — со одной стороны, случился совершенно очевидный сдвиг сознания, переворачивающий вверх дном все привычные представления о себе и жизни, с другой — суть и содержание этого сдвига абсолютно не соответствовали имевшимся представлениям о том, как именно и что именно при этом происходит.
Оглядываясь назад, можно с точностью до секунды назвать тот самый миг, когда все перевернулось, но в тот момент казалось, что это всего лишь еще одно проходное осознание, коих в многолетней психологической работе было очень и очень много. Никакого фейерверка — просто одномоментное, окончательное и бесповоротное распознавание границ ума и того, как мысли подменяют собой реальность.
Образно говоря, этот миг открытия подобен ситуации, когда в ваших руках запутанный клубок ниток, который вы вертите с разных сторон уже долгие годы, а потом — уже утратив надежду и продолжая его вертеть в руках чисто механически — вдруг наконец-то обнаруживаете свободный кончик нитки. Весь клубок от этого одним махом не распутывается, но теперь это уже вопрос времени и терпения. Казавшаяся неразрешимой загадка теперь решена.
Метафора эта, конечно же, очень условная. Она указывает не на суть ключевого открытия, а на то, что в момент осознания мир умственных представлений не рушится целиком и полностью, но в то же самое время именно здесь ему наступает конец… нужно только время для того, чтобы накопленный за всю долгую жизнь ворох ниток был постепенно распутан.
Так вот, когда кончик нитки впервые нащупался, это еще не осознавалось, как конец всех поисков. То ли от усталости, то ли от ложных ожиданий, то ли от недоверия к тому, что ответ действительно мог быть найден таким ленивым и бестолковым болваном, дерганья и сомнения еще некоторое время продолжались с прежней интенсивностью. Дверь уже была открыта, но далеко не сразу это стало очевидным.
У меня этот процесс занял где-то с полгода. Все это время сохранялось острое недоверие к тому, что произошло. Но после множества проверок на вшивость и общения с теми, кто прошел через аналогичное осознание, все как-то улеглось и успокоилось. Чем бы ни было то, что случилось, всем вопросам и поискам конец — остается только сама жизнь, какая она есть, а не какой она казалась раньше по чистому недоразумению.
Продолжаем разговор начатый в статье про опыт и интерпретации. Там у нас была разобрана общая теоретическая база, а здесь поговорим о практической стороне.
Суть задачи проста — никаких мистических выкрутасов и тонких материй. Работа проделывается в обычном повседневном состоянии ума. Не погружаемся ни в какие медитации и не ловим никаких особых состояний. Просто обращаем внимание и исследуем некоторые моменты своего функционирования, обычно ускользающие от внимания.
Считайте это простым психологическим исследованием, без попыток выйти за пределы ума. Более того, пробуя на себе предложенные упражнения, не пытайтесь и не рассчитывайте таким образом сорвать себе крышу. Задача сейчас совсем в другом — в том, чтобы на своем опыте обнаружить одну удивительную штуку.
И еще раз для особо упертых. Данные упражнения не нужно «практиковать». Нет здесь задачи отточить какой-то особый навык и таким образом проникнуть в какие-то более глубокие слои сознания. Ничего подобного. Все абсолютно, до скукоты просто. Попробуйте проделать предложенные эксперименты, внимательно рассмотрите полученный опыт, сделайте выводы и больше к этим упражнениям можно уже не возвращаться.
Наша задача очень простая — нащупать границу между непосредственным опытом и его интерпретацией. Разумеется, это в некотором смысле всего лишь еще одна условность, но для наших целей она вполне безвредна и без нее все равно не обойтись.
Итак, на уровне гипотезы мы сейчас выдвигаем предположение, что восприятие или, другими словами, непосредственный опыт существует до того, как он будет проинтерпретирован и структурирован умом. Сначала есть некое базовое восприятие, которое, если специально задаться этой целью, мы способны зафиксировать непосредственно. Затем происходит практически мгновенный процесс распознавания и навешивания ярлыков на воспринимаемую по всем сенсорным каналам картинку. И на субъективном уровне мы в итоге воспринимаем некую смесь из восприятия и его интерпретации.
Беда здесь в том, что получив эту самую субъективную картину, состоящую одновременно из фактически воспринятых данных и сделанных по этому поводу предположений, мы не отличаем одного от другого. У нас даже не возникает вопроса о том, что есть какая-то разница между непосредственно воспринятой картиной и тем, каким образом она была проинтерпретирована. Суть и содержание интерпретации нам кажется не субъективным произволом, а сутью и содержанием самого воспринимаемого явления.
ПРОФАН — От лат. profanus «лишённый святости, непосвящённый», от pro fano — «не допущенный в храм», букв. «снаружи храма», от pro- (до-) + fano, от fanum «святилище, храм». Человек, не посвященный в мистерии или не участвующий в религиозной церемонии.
Большой Энциклопедический словарь.
Откуда вообще взялись всевозможные духовные традиции? Неужели кто-то может искренне верить, что пышные ритуалы мировых религий или сложные, требующие многолетней тренировки восточные практики имеют какое-то отношение к Богу или Истине? Неужто сам Бог, высший Абсолют указал тем, кто его познал, строить церкви или заниматься йогой? Как это вообще случилось?
В психологии можно проследить одну интересную штуку. Она уже здесь описывалась отдельной статьей про добро и зло. Суть в том, что всякий человек убежден в том, что в жизни есть правильное и неправильное, и что он знает, где одно, а где другое. И именно эта убежденность дает ему чувство опоры и превосходства над другими людьми во всяких спорных ситуациях.
А интересно здесь то, что человек этот претендует на знание объективной истины о добре и зле, а не просто устанавливает свои собственные произвольные правила игры. И, конечно же, он никогда не заявит вслух об однозначной истинности своих ориентиров, поскольку неизбежно почувствует в подобном утверждении некий неопределенный подвох. Однако живет и действует он при этом именно так — безо всяких сомнений веря в свою правоту, как если бы его произвольная система координат действительно была единственно истинной во всем свете.
Именно это дает ему право обижаться, злиться и раздражаться на других людей. Ведь они по его мнению, которое кажется ему истиной, поступают неправильно. А он с этой позиции становится невинной жертвой или же благодетелем, который своей встречной агрессией восстанавливает мировую справедливость — выступает на стороне добра, принуждая грешников и отступников к покаянию и исправлению.
Не оглядывайтесь по сторонам. Не ищите примеры на стороне. Загляните внутрь, и вы обнаружите все это у себя под самым носом. Все устроены одинаково. Однако в этом нет никакой большой проблемы. До тех пор, во всяком случае, пока конфликт между внутренней системой координат и реальным миром не становится слишком уж острым.
Если же это происходит, и человек обращается к толковому психологу, то очень скоро он обнаруживает очевидную относительность своих представлений о добре и зле. И вот тут самое интересное! За счет чего на практике достигается это самое осознание условности всяких нравственных ориентиров?